Как вылечить эндометриоз если еще не рожала
Эндометриоз — это заболевание, при котором происходит разрастание эндометрия (так называется внутренняя оболочка полости матки) в толщу стенки матки или за пределы матки. В норме эндометрий находится только в полости матки, он реагирует на гормональные воздействия яичников и функционирует циклически, подвергаясь дистрофическим изменениям и отторжению от стенки матки 1 раз 28-30 дней, что проявляется менструацией. Однако, клетки эндометрия могут мигрировать в несвойственные им места: в брюшную полость, полость малого таза, стенку мочевого пузыря и даже лёгкие, кишечник, кожу. Клетки эндометрия способны приживаться в нетипичных местах и образовывать инфильтраты до нескольких сантиметров в диаметре. Атипично расположенные очаги эндометрия функционируют так же, как эндометрий расположенный в матке: в начале менструального цикла от растёт, затем подвергается некротическим процессам, что сопровождается небольшим кровотечением в очаг. Эти явления приводят к формированию спаек и развитию болей.
О том, как сегодня диагностируют и лечат эндометриоз, мы беседуем с Татьяной Анатольевной Обоскаловой, доктором медицинских наук, профессором, заведующей кафедрой акушерства и гинекологии Уральского государственного медицинского университета.
— Татьяна Анатольевна, эндометриоз сегодня действительно заметно помолодел?
— Да, сегодня мы находим эндометриоз и у молодых женщин до 30 лет, и даже иногда у девочек-подростков. В последнем случае речь, скорее всего, идет о врожденном эндометриозе, когда клетки эндометрия, находящиеся вне полости матки может быть ещё с периода внутриутробного развития девочки, начинают свою активность сразу же после наступления полового созревания. Однако чаще эндометриоз встречается в возрасте от 25 до 40 лет. При наступлении климакса и прекращении менструаций очаги прекращают свою активность.
— Раньше считалось, что эндометриоз – это следствие абортов, и, скорее всего, абортов неоднократных. Это мнение сейчас не изменилось?
— Среди факторов риска эндометриоза не только аборты, но и воспалительные заболевания половых органов. Сейчас большое значение уделяется стрессовым факторам, которые приводят к нарушению работы иммунной системы. Заброс клеток эндометрия в брюшную полость происходит у каждой женщины во время менструации, но далеко не у всех они приживаются. В норме иммунная система распознает эти клетки и не дает развиться эндометриозу. В чём-то эндометриоз похож на опухолевый процесс, ведь основа для его развития – это ослабление защитных сил организма, но всё-таки это не рак, а заболевание, которое в подавляющем большинстве случаев успешно лечится.
— Татьяна Анатольевна, а какова роль наследственности? Например, если у мамы, бабушки или сестры уже выявлен эндометриоз – что тогда делать женщине?
— Самый надежный способ профилактики эндометриоза независимо от любых факторов риска и «плохой» наследственности – это рождение двоих, а лучше – троих детей.. Весьма важно грудное вскармливание детей как минимум 6 месяцев, а лучше — в течение всего первого года их жизни. Если же девушка или молодая женщина пока не планирует детей, то эффективной профилактикой эндометриоза в этом случае будет гормональная контрацепция. Для предупреждения эндометриоза эффективны любые гормональные контрацептивы, но наиболее уместны средства, содержащие диеногест.Диеногест – это гестагенный препарат, который эффективно блокирует овуляцию и всю цепочку гормональных изменений в организме женщины, которые приводят к росту очагов эндометриоза. Тот же эффект наблюдается и при беременности и грудном вскармливании – в это время у женщины нет менструаций, а значит, и нет причины ни для развития эндометриоза, ни для его рецидивов.
— Как ставится диагноз эндометриоз? Обязательны ли здесь цитологическое исследование, лапароскопия, гистероскопия?
— Главные симптомы эндометриоза – это боли в области малого таза, связанные с менструациями, кровотечения, анемия и бесплодие. Поэтому врач сначала должен внимательно провести опрос пациентки, особенно если есть подозрение на нетипичное расположение очагов эндометриоза: в кишечнике, легких или других органах. Боли и кровотечения в этих органах также будут возникать периодически, в определенные дни цикла. После осмотра на гинекологическом кресле обязательно проводится ультразвуковое исследование. Для диагностики внутреннего эндометриоза матки, когда очаги эндометриоидной ткани находятся в стенке матке (это называется аденомиоз) – необходимо провести гистероскопию с обязательным гистологическим исследованием. Гистероскопия – это осмотр полости матки изнутри с помощью специального прибора. Данный метод позволяет визуализировать очаги эндометриоза и верифицировать диагноз. При наружном эндометриозе, когда очаги расположены в брюшной полости, наиболее достоверный метод диагностики – это лапароскопическое исследование с биопсией. Вообще, диагностикуэндометриоза нельзя рассматривать отдельно от его лечения, и лапароскопическое исследование должно назначаться очень взвешенно. У специалистов по эндометриозуво всём мире есть установка, что лапароскопию пациентке с подозрением на эндометриоз должен проводить врач, который во время лапароскопии сможет провести не только диагностику, но и оперативное лечение — то есть иссечь образовавшиеся спайки и полноценно удалить очаги. Это бывает весьма сложной задачей,которую под силу осуществить только опытному и умелому хирургу.
— Татьяна Анатольевна, а какие осложнения бывают при эндометриозе? Может ли эндометриоз перейти в злокачественную опухоль?
— Самые главные осложнения эндометриоза – это образование спаек в полости малого таза, в брюшной полости и бесплодие. Причем спаечный процесс в брюшной полости и бесплодие могут быть единственными признаками эндометриоза — даже при отсутствии других признаков, например,болей и кровотечений. На это нужно обращать очень пристальное внимание в плане диагностики. Малигнизация при эндометриозе (то есть трансформация его очагов в злокачественные новообразования) происходит крайне редко.
— В каких случаях при эндометриозе обязательна операция? И не опасна ли при эндометриозе лапароскопия – ведь существует мнение, что рост очагов может начаться после любого хирургического воздействия?
— Консервативное лечение эндометриоза возможно только при нераспространенных формах – когда нет больших очагов и сам диагноз поставлен сравнительно недавно. Все распространенные формы эндометриоза, которые вызывают выраженный болевой синдром и формирование спаек, приводящие к бесплодию, сегодня рассматриваются как хирургическое заболевание, которое требует оперативного лечения. При эндометриозе эффективность консервативной терапии напрямую зависит от проведенного перед ней оперативного лечения, и в большинстве случае без операции для того, чтобы справиться с эндометриозом и его последствиями, не обойтись. Причем при проведении операции предпочтительнее малотравматичный лапароскопический доступ, во время которого хирург не только может точно оценить выраженность процесса, но и рассечь спайки и удалить очаги даже в трудно доступных местах. Лапароскопические операции в несколько раз уменьшают риск развития спаечного процесса, который очень высок при операциях с большими разрезами. И, конечно же, они не способствуют прогрессированию эндометриоза, а, напротив, являются эффективным методом его лечения.
Поэтому при эндометриозе, как правило, первый этап лечения – это операция. Второй этап – это консервативная терапия. Здесь мы назначаем женщине препараты – агонисты рилизинг-гормонов, которые подавляют синтез женских половых гормонов, и очаги эндометриоза начинают деградировать. На фоне этих препратаов развивается состояние, аналогичное периоду постменопаузы, но оно проходит при завершении лечения. Также рекомендуются препаратыдиеногеста, но не в комбинации с эетрогенами , а в виде монопрепарата. Этот препарат также эффективно подавляет рост очагов эндометриоза, блокирует овуляцию.В этом случае в организме женщины возникает состояние, схожее с периодом беременности и грудного вскармливание, когда овуляции также не происходит, прекращается цикличность функционирования женского организма и наступает прекращение роста эндометриоидных очагов. Эти препараты назначаются для того, чтобы закрепить эффект хирургического лечения и предупредить возможный рецидив заболевания. Их используют в течение3-6 месяцев, иногда и более длительный срок, а дальше женщине необходимо решить – будет ли она планировать беременность после лечения или перейдет на прием гормональных контрацептивов. На третьем этапе лечения, который скорее можно назвать реабилитационным, проводится гормональная контрацепции любым препаратом, но также можно отдать предпочтение средствам, содержащим в своем составе диеногест. И принимают их сначала не в определенные дни цикла, а непрерывно длительными курсами по 3-4 месяца в течение 1 года, затем можно перейти на обычный режим приема или остаться на прлонгированной схеме. Вреда это не принесет, а удобства такого режима контрацепции давно уже поняли многие женщины. Выбор контрацептива конечно нужно делать вместе с врачом, потому что в данном случае это будет не только методом предупреждения нежелательной беременности, но и методом лечения и профилактики рецидивов. Предпочтение в ряде случаев отдавают средствам, содержащим только прогестаген. Это могут быть и таблетки, внутриматочная система, и подкожный имплантат. При отсутствии противопоказанийсуспехом могут применяться и комбинированные препараты, содержащие два вида гормонов: эстрогены и прогестагены, но лучше использовать комбинированные эстроген-гестагенные препараты с наименьшим количеством эстрогенов.
Если пациентка заинтересована в беременности, то нужно немедленно перейти к решению этой задачи. После завершения гормонального лечения беременность может наступить и самостоятельно, Однако, если бесплодие продолжается уже длительный срок, возраст пациентки приближается к 30-35 годам, времени на ожидание не остаётся, поэтому нужно прибегнуть к помощи вспомогательных репродуктивных технологий.
— Татьяна Анатольевна, многие пациентки при эндометриозе длительно принимают препарат дюфастон. Что Вы можете сказать о применении данного препарата в лечении эндометриоза?
Дюфастон — это препарат, аналогичный прогестерону, поэтому он также относится к арсеналу лечебных препаратов. Его нужно применять на этапе подготовки к беременности и даже в её начале для обеспечения достижения оптимальных условий для зачатия.
— Мы уже сказали, что беременность – это один из самых эффективных способов профилактики эндометриоза. А есть ли в данном случае какая-то разница в способе родоразрешения? То есть что при эндометриозе будет лучше — естественные роды или кесарево сечение?
— Выбор способа родов зависит только от акушерских показаний и наличия других сопутствующих заболеваний у женщины. Сама по себе операция кесарева сечения или естественные роды не являются причиной рецидивов эндометриоза, да и за 9 месяцев беременности очаги эндометриоза исчезают почти полностью.
— А почему при эндометриозе бывают рецидивы?
— Рецидивы эндометриоза бывают почти у всех женщин, которые не принимали терапию второго и третьего этапа после оперативного лечения или не использовали гормональную контрацепцию. К сожалению, таких случаев немало. Женщина видит улучшение или у неё после длительного лечения рождается ребенок – и она забывает о своем заболевании. А это неправильно, так как заболевание склонно к рецидивам, поэтомуподдерживать определенный, уже сформированный, гормональный фон намного проще, чем начинать лечения заново, с операций и препаратов второго этапа.
В заключении можно констатировать, что эндометриоз – нередкое и неприятное заболевание, но современный уровень развития медицины позволяетдостоверно поставить диагноз, определить стадию процесса, провести адекватное лечение и полностью реабилитировать женщину, обеспечив ей реализацию репродуктивной функции и достойное качество жизни.
Источник
ольга лукинская
Внутренний слой матки называется эндометрием — именно к нему крепится яйцеклетка после оплодотворения, и он обновляется раз в месяц во время менструации. Иногда клетки эндометрия начинают вести себя неправильно и захватывают новые территории, где им не место. Они могут закрепиться где угодно — создать непроходимость маточных труб, обрасти вокруг каких-нибудь сосудов в брюшной полости или, например, закрепиться в слёзной железе; где бы они ни находились, они продолжают вести себя так, как будто они всё ещё в матке, и раз в месяц они будут обновляться, а значит, кровоточить. Иногда эти клетки врастают внутрь мышечного слоя матки — это называется аденомиозом. Внутри мышечной ткани возникает своеобразная капсула с клетками эндометрия, который в какой-то момент начинает кровоточить. Внутри мышцы появляется полость с кровью, откуда нет выхода, и рано или поздно начинается воспалительный процесс.
Почему это происходит, пока никому не известно: есть тесты на генетическую предрасположенность, но в группу риска входят все женщины, живущие активной жизнью в больших городах. Эндометриоз можно назвать распространённым заболеванием: по некоторым данным, он есть у каждой десятой женщины; это значит, что если гинеколог принимает десять пациенток в день, он ежедневно может сталкиваться с этой болезнью. Тем не менее диагноз далеко не всегда удаётся поставить сразу — иногда этому предшествуют годы лечения несуществующих болезней и даже операции. Катя Долинина рассказала, как живёт с эндометриозом и через какие сложности ей пришлось пройти.
Мне двадцать пять лет, по первому образованию я дизайнер одежды, а сейчас оканчиваю магистратуру по критике и теории кино. Лет пять назад я открывала со своим молодым человеком бренд одежды, но и бизнес, и отношения сошли на нет. Сейчас я пишу диссертацию по иранскому кинематографу, много преподаю (я частный преподаватель живописи и рисунка) и пока не строю никаких планов дальше защиты. Когда я была подростком, пару раз попадала в больницу с болью в животе, но меня отпускали через несколько дней, не находя никаких объяснений. Чем старше я становилась, тем чаще это происходило. Раз в пару месяцев я могла проснуться от тупой тянущей боли, встать, выпить таблетку и лечь спать. Почему-то днём я забывала об этом и, пока боли не стали регулярными и не начали захватывать светлое время суток, не обращалась к врачу. К гинекологу с этой проблемой я пришла в девятнадцать — и только через пять лет получила долгожданную бумажку со своим реальным диагнозом.
Первый гинеколог сказала, что у меня миома матки, даже две — но болеть миома не может. Врач добавила, что для женщины терпеть боль — нормально, и посоветовала попить какие-то травки вроде «красной щётки». Травы я пить не стала, а терпеть боль продолжила. Раз в пару месяцев я делала УЗИ, каждый узист говорил, что это очень странно выглядит и вообще-то похоже на капсулу с жидкостью внутри мышцы матки, но такого быть не может — на самом деле, конечно, это и была капсула с жидкостью внутри мышцы. Боли усиливались, я пила всё больше обезболивающих. В какой-то момент я поймала себя на том, что если я выхожу из дома без таблеток, то у меня начинается паника — и я скорее бежала в аптеку. В моих воспоминаниях о том времени боль присутствует перманентно. Я могла сидеть на встрече с друзьями, паре по живописи или курсах английского и просто раскачиваться из стороны в сторону, пытаясь сохранять адекватный вид. Я замедленно отвечала, не могла ни на чём сконцентрироваться и не понимала, что делать — ведь врач сказала, что со мной всё в порядке.
Врач добавила, что для женщины терпеть боль — нормально, и посоветовала попить какие-то травки вроде «красной щётки»
Параллельно с этим у меня начались проблемы с иммунитетом: за полгода было больше десяти эпизодов гидраденита (воспаления потовых желёз подмышкой), каждый из которых оканчивался хирургическим вмешательством и серией болезненных перевязок. На некоторые пластыри у меня началась аллергия и оставались следы, как от ожогов. Когда не болел живот, мне резали подмышки, и наоборот. К этому прибавилась постоянная температура и антибиотики. Хирурги шутили, что мне надо купаться в спирте и сменить бритвенный станок, а мне казалось, что я в аду. Каждый раз, понимая, что это начинается снова, я просто плакала. Иммунолог, к которой я в конце концов попала, была под таким впечатлением от моей истории болезни и моего изнурённого вида, что без анализов назначила курс иммуномодуляции — после этого битва с воспалениями закончилась. Проблемы с иммунитетом впоследствии возвращались, и я проходила ещё два или три таких курса. Эти проблемы являются следствием аденомиоза: хронический воспалительный процесс внутри организма заставляет иммунную систему работать на износ.
Мои родители особо не вникали в эту историю, говорили сходить к врачу, если что-то болит — а если врач сказал, что всё нормально, то так и есть. Летом после четвёртого курса я пообещала родителям поехать на машине к бабушке, а это два дня пути из Санкт-Петербурга. До той поездки они знали о боли только с моих слов в формате «у меня снова болел живот» — и это был первый раз, когда они увидели, как я бледнею, покрываюсь холодным потом, тихо плачу и закидываюсь таблетками. Только после этого в моей семье начали воспринимать проблему всерьёз; когда мы вернулись, я пошла к врачам, которых посоветовали родителям, а оттуда попала к моей хирургине. Когда я ложилась на операцию, на руках было три или четыре взаимоисключающих диагноза от разных специалистов. Доктор сказала, что уже неважно, что там — нужно это убрать.
В 21 год мне сделали первую операцию, и это был один из самых счастливых моментов моей жизни. Я стала принимать лёгкие гормоны, началась новая жизнь без боли. Я вела активный образ жизни, к моей учёбе и работе репетитором прибавились три тренировки в неделю, курсы английского, а потом ещё и бизнес-курсы. Через пару месяцев живот снова начало тянуть. На плановом осмотре узист назвал один из тех диагнозов, что мне ставили раньше, и я поняла, что всё вернулось обратно. Через неделю или две меня снова прооперировали. Я шутила, что это уникальная возможность реабилитироваться для моего парня и друзей, которые не приехали в больницу в первый раз. После обеих операций гистологи, которые рассматривают образцы тканей в микроскоп, писали, что у меня лейомиома (доброкачественная опухоль), а про эндометриоз ни слова не было. Тем не менее врач, которая меня оперировала, назначила препарат для лечения эндометриоза — ведь она видела своими глазами, что у меня внутри.
На этом препарате всё было хорошо — кроме того, что он очень мощный и с кучей побочных эффектов, а назначают его обычно на несколько месяцев. По сути, он вводит организм в искусственный климакс. Я пила лекарство год и отлично себя чувствовала, но из-за связанных с ним рисков мне сказали его всё-таки отменить. Уже через месяц я поняла, что внутри что-то изменилось, пошла на УЗИ и увидела новые узлы на экране. Это было за пару месяцев до защиты дипломной коллекции. Почти месяц я лежала дома и плакала. Я не помню, что меня тогда вытащило из того состояния, помню, что читала книгу «Депрессия отменяется» и заставляла себя выходить из дома. Казалось, что мир замкнулся, дышать было нечем. Потом что-то щёлкнуло в голове, и я посмотрела на ситуацию со стороны. Тогда мы расстались с молодым человеком, я перестала плакать и смогла отшить коллекцию и получить диплом.
Я много работала, устраивала какие-то съёмки, ходила на курсы немецкого, и вообще мне было не до врачей. Живот снова стал болеть, я закидывалась таблетками, а однажды вечером, когда я была дома одна, боль вдруг нахлынула в один миг, ноги подкосились, и я просто скатилась по стенке в коридоре. Папа из Комарова приехал быстрее, чем скорая. Я вызвала врачей часов в восемь, забрали меня только около одиннадцати, сказав, что, скорее всего, это аппендицит. К полуночи я была в первом мединституте, где всё красиво, как в американских сериалах про врачей. Меня посадили на каталку и повезли спасать. Только вот незадача — они быстро поняли, что это гинекология, а не аппендицит, а гинекологическое крыло оказалось на ремонте. В итоге я ждала в приёмной скорую, чтобы уехать в другую больницу. Обезболивать не разрешили, чтобы сохранить картину симптомов для следующих врачей. Меня колотило, стучали зубы и я первый раз в жизни выла от боли. В итоге, когда я наконец оказалась в больнице, меня лечили антибиотиками, снимая «воспаление придатков».
В январе меня отправили к новому хирургу в Москву, сказав что такими запутанными случаями должны заниматься самые яркие светила. Я несколько раз ездила туда на приём, получила федеральную квоту на операцию и к апрелю дождалась её. Мне прислали все документы и назначили дату госпитализации, за несколько дней до отъезда я созвонилась с ассистентом хирурга и он уточнил детали. Я приехала туда ночным поездом со всеми вещами, а когда утром зашла в кабинет врача, она сообщила, что с завтрашнего дня в отпуске, а потом начинает работать в другой больнице. Анекдот по Канту: напряжённое ожидание, внезапно превратившееся в ничто. Она не понимала, в чём проблема; её помощник робко сказал, что я приехала из другого города, на что она ответила, что это не страшно, «ещё раз приедет». Я рыдала в коридоре, не понимая, как реагировать на такое. Я сходила в Пушкинский, посмотрела на Кранахов и вернулась домой. Я понимала, что какой бы крутой и известной ни была эта врач, я не лягу к ней на операционный стол — я ей больше не доверяла.
Врач не понимала, в чём проблема; её помощник робко сказал, что я приехала из другого города, на что она ответила, что это не страшно, «ещё раз приедет»
Собравшись с духом, я поехала к доктору, которая делала мне первые две операции. В июне 2016-го мне сделали третью операцию, в ходе которой выяснилось, что за месяц моих скитаний по больницам с воспалением придатков эти самые придатки исчезли. Точно уже никто не скажет, что тогда произошло, но, вероятно, это был перекрут маточной трубы, и правый яичник я потеряла. Операция была долгожданной, и всё бы хорошо, но в той злополучной больнице мне опять по гистологии дали заключение о лейомиоме — и это не имело бы значения, если бы это не связывало врачам руки в назначении лекарств. Мне не имели право официально выписывать единственное помогавшее лекарство. Тогда я забрала стёкла и поехала в лабораторию онкологического центра. Уже через неделю я держала в руках бумажку, на которой было написано «узел аденомиоза». Не уверена, что сотрудники лаборатории понимали, почему я так ликовала.
За всю историю моей болезни лечение состояло из трёх лапароскопических операций и четырёх вариантов гормональных препаратов — попытки первого врача назначить мне травы и отправить лечить боль к психоаналитику я не считаю. Сейчас я пью таблетки каждый день уже больше двух лет: основной гормональный препарат и дополнительно другие, для профилактики тромбоза. Раньше казалось, что пить каждый день таблетки в одно и то же время — это сложно, сейчас привыкла. Пару раз я забывала и пропускала несколько дней — но напоминанием становилась сильная боль, один раз в сопровождении кровотечения. Мне надо регулярно делать УЗИ и сдавать кровь, чтобы проверять свёртываемость и показатели печени. Иногда я делаю это без посещения врача, потому что уже знаю, что искать, и иду к доктору только в случае каких-то отклонений. Нельзя ходить в бани, сауны, солярии и тому подобное. Не рекомендуют загорать вообще и ездить на велосипеде. По идее, как и с любыми другими лекарствами, мне нельзя пить алкоголь — это единственное ограничение, на которое я закрываю глаза.
Ещё когда мне поставили первый диагноз, миома матки, я тяжело это переживала. У меня возникло чудовищное ощущение неполноценности, я чувствовала себя сломанной. Это вырастило стену между мной и моими друзьями, потому что никто не был готов со мной это обсуждать. Родители тоже не восприняли эту новость как что-то, о чём следует поговорить. Ты не умираешь? Значит, всё в порядке. А когда ситуация стала накаляться, было уже не до обсуждений. Иногда мне хотелось, чтобы у меня было «настоящее» заболевание, что-то угрожающее жизни, где можно вступить в схватку и победить или проиграть. Потому что умирать не так стыдно, как бесконечно страдать.
В самом начале я поделилась своими проблемами с мастером в академии, она меня очень поддерживала тогда. Потом я слышала, как она рассказывает мою историю другой нашей преподавательнице, на что та выдала, что я просто сижу на таблетках и сама себе придумываю боли. Вообще, часто слышала, что не выгляжу больной и всё придумываю — и иногда отвечала, что просто умею хорошо краситься. «Если не найдёшь себе полового партнёра и не забеременеешь в ближайшие полгода — останешься инвалидом», — это фраза, после которой я впервые в жизни плакала в кабинете врача. Ещё при выписке из одной больницы на вопрос о том, можно ли заниматься спортом, мужчина-гинеколог сказал: «Ну сходи в спортзал, может, хоть мужика себе там найдёшь».
Когда одно и то же повторяется снова и снова и кажется, что боли не будет конца, то руки опускаются. Было несколько периодов, когда сил не было совсем, а люди вокруг не понимали моей подавленности. Страшно было, когда не осталось ничего, кроме непонимания, почему это происходит со мной. После месяца в больницах я была в таком отчаянии, что была готова бросить традиционную медицину и идти к любым знахарям, гадалкам, гомеопатам — но я пошла к психотерапевту. Помимо этого, пережить происходящее помогала моя работа и курсы немецкого языка; полтора-два часа с другими людьми — хороший способ отключиться от своей жизни и проблем, погрузиться в другой мир. Это настоящая перезагрузка. Я в этом плане счастливый человек: мне очень повезло с учениками и их успехи придают мне сил. Я радуюсь за них, как за себя, когда они поступают, куда хотели, выигрывают конкурсы или участвуют в выставках.
У меня такая длинная и странная история, которую мне хотелось бы к чему-то привести, но только никакой морали в ней нет. Я не могу дать универсального совета. Где угодно может оказаться врач, который уйдёт в отпуск в день вашей операции. Наверно, мне хотелось бы, чтобы девушки чуть внимательнее относились к своему здоровью и не запускали ситуацию. Чтобы верили своим ощущениям больше, чем словам о том, что терпеть боль — это женская доля. Чтобы не боялись менять врача, если что-то кажется подозрительным или вам просто ничего не объясняют. Чтобы поддерживали друг друга и не боялись говорить о том, что беспокоит, и умели быть рядом с теми, у кого сложные времена.
Источник
