Как познер вылечил рак
Двадцать лет назад, весной 1993 года, врачи сообщили Владимиру Познеру, что у него рак. Что было потом, телеведущий рассказал только сейчас, согласившись стать послом международной программы «Вместе против рака» (Stand Up to Cancer).
– Рак – очень непростая тема. В обществе его настолько боятся, что стараются вообще не поминать всуе. Почему вы решились говорить о своей болезни открыто?
– Это очень российская черта – скрывать от других проблемы, которые у вас были. Почему это нужно делать, мне непонятно. Участие в движении «Вместе против рака» ничем не отличается от моего участия в борьбе с ВИЧ и СПИДом, которым я не болел. Человек публичный, имеющий определенную репутацию, вызывающий у людей доверие, реально может повлиять на ситуацию. Когда мне предложили участвовать в программе «Вместе против рака», я сразу сказал: конечно же да! Тот факт, что у меня был рак, позволяет мне говорить: посмотрите на меня, я болел 20 лет назад и являюсь примером того, что эту болезнь можно преодолеть, если вовремя поймать ее и сделать все необходимое.
– Находятся такие, кто считает болезни, в том числе рак, наказанием за прошлые грехи…
– Это мерзко. Если бы Бог наказывал такими вещами преступников, это еще можно было бы понять, но они зачастую живут долго и в здравии. А если ребенок в 3 года заболел раком, это кому наказание? Родителям? Надо прочищать людям мозги, нельзя оставлять их с такими взглядами. Если считать, что рак – что-то посланное сверху, тогда с этим ничего нельзя сделать и медицина бесполезна? Это неправильно. И медицина не бесполезна, и рак – не наказание.
– Вы когда-нибудь до болезни думали о том, что такое может с вами случиться?
– Применительно к себе – никогда. Больше думал о том, как бы не ослепнуть – слепота всегда пугала – или как бы не сойти с ума. Я помню момент, когда мне сказали, что у меня рак. Было ощущение, что я на полном ходу влетел в кирпичную стену. Меня отбросило, я был в нокауте. Это было всего 20 лет назад в Америке – там в то время уже сообщали об онкологическом диагнозе больному. И правильно делали! Это вообще странный подход – не говорить человеку, что у него рак. Раньше врачи могли сказать, что не в порядке сердце, что плохо с сосудами, но рак… Это воспринималось как смертный приговор. У нас в России до сих пор еще не всегда озвучивают такой диагноз, считая, что человека надо жалеть. Не жалеть его надо, а настраивать на борьбу. Мы ведь можем бороться!
– Вы сразу были настроены на это?
– Да! Я по характеру человек сопротивляющийся. Первая реакция была связана с тем, что мне было всего 59 лет, еще хотелось пожить. Я тогда относился к большинству, которое считает: если рак, то все. Но потом я стал разговаривать об этом с друзьями, а они удивлялись: ты что вообще? Ты соображаешь, что говоришь? Во-первых, проверь диагноз – пойди к другому врачу. Если подтвердится, иди дальше. Что я и сделал.
– Когда прошел первый шок, что вы сказали врачу?
– Я спросил, как мне быть.
– И что он ответил?
– Что есть несколько разных вариантов лечения. Есть операция. Есть новые методы – менее травматичные, но экспериментальные. Например, вокруг опухоли можно всадить такие радиоактивные пули, которые ее убивают. Я был за пули, операции не хотелось. Дело было в Америке, я в то время работал с Филом Донахью, который стал мне близким другом. Мы выяснили, кто «номер один» в этой области в США, нашли доктора Патрика Уолша. (Профессор Патрик Уолш, директор Johns Hopkins Brady Urological Institute. – Ред.) Фил, который в то время был очень известен, ему позвонил, попросил меня проконсультировать. Я приехал со слайдами и с надеждой, что это ошибка. Доктор говорит: «Нет, не ошибка». – «Ну и что дальше?» – «Безусловно, операция. Вы поймали болезнь очень рано, и я вам гарантирую, что все будет хорошо». Я удивился: как можно что-то гарантировать, это же рак. Доктор говорит: «Я в этой области работаю всю жизнь и даю вам гарантию. Но оперироваться нужно как можно быстрее». 13 апреля было ровно 20 лет, как меня прооперировали.
– И что было дальше?
– Дальше было трудно.
– Было еще какое-то лечение?
– Нет, не было ни химии, ни облучения. Сама операция была непростая. Когда я вышел из больницы, силы на какое-то время меня оставили. Это длилось недолго, около недели, потом я как-то сумел настроиться. Не сам, конечно.
– Кто вам помогал?
– Фил, его жена, моя жена. Я не ходил по улицам с плакатом «У меня рак» и не считал нужным всем об этом рассказывать. И с близкими было мало разговоров на эту тему. Они помогали мне очень обыкновенным отношением к происходящему. Я все время прислушивался, нет ли чего-то фальшивого в их голосах. Но никто меня не жалел, никто не смотрел на меня исподтишка полными слез глазами. Не знаю, как это удавалось жене, но она стала очень большой опорой для меня. Потому что сам я иногда плакал.
– Вас никогда не пугала возможность снова пройти через это?
– Конечно. Особенно первое время. Надо все время проверяться: сначала каждый месяц, потом раз в три месяца, потом раз в полгода, а потом до конца жизни ежегодно.
– С каждым разом становится все легче?
– Нет, я бы не сказал. Каждый раз, когда я прохожу обследование, мне немного страшно: вдруг там что-то есть? Но, с другой стороны, я получил 20 лет нормальной, прекрасной, полной жизни. Мне все-таки 79 лет, не все доживают до этого возраста и без рака. Если бы я не проверился тогда, отложил бы это на 2–3 года, все могло бы сложиться совсем по-другому. Кто его знает.
– Что изменилось в вашем отношении к этой болезни и к себе?
– Появилось понимание, что это на самом деле такое. И еще дополнительное чувство – уважение к себе. Скромность – прекрасная вещь, но все мы гордимся определенными своими поступками. Я, например, горжусь, что не стал биологом – хватило ума отказаться от этого после пяти лет учебы, получения диплома, предложения идти в аспирантуру, давления со стороны родителей. Я понимал, что это не мое, что я буду несчастным человеком, если буду этим заниматься. То, как я справился с собой, когда столкнулся с раком, еще одна вещь, которой я горжусь.
– Что же все-таки делать человеку, который узнал, что у него рак?
– Получать второе и третье врачебное мнение. Если диагноз подтверждается, не терять силы духа. Это не конец. Жизнь бросает вызов, и многое зависит от готовности бороться. Нужно относиться к случившемуся как к задаче, которую нужно решить. Но при этом понимать, что все мы смертны и несем ответственность перед близкими. Нужно больше думать о них, чем о себе, и привести в порядок дела. Но самое главное – не бояться. Это очень важно. Надо внутренне сказать себе и своей болезни: а вот нет! Не дождешься!
Источник
Пока стервятники кружат над головой одной известной актрисы, питаясь кривотолками, околесицей и просто фантазиями в ожидании худшего, «КП» вспоминает известных персон, поборовших тяжелейший недуг. Мужеству этих людей стоит позавидовать: они не жаловались, не собирали денег публично, не исповедовались на камеру, а просто взяли и разобрались с опухолью, как с вареным раком — аккуратно извлекли, монотонно вскрыли и без лишних эмоций удалили лишнее.
Владимир Познер: «Я был в нокауте»
Телеведущий с тремя паспортами, загорелый и улыбчивый Владимир Познер, всегда хорошо одетый дедушка с дорогими часами, не производит впечатление человека, который мог умереть и проходил курсы химиотерапии. Однако беда постучалась в дом в начале 90-х. Во время обследования в одной из клиник США врачи выявили у Познера злокачественную опухоль в 1993 году, когда ему было 59. Хорошо, что на ранней стадии.
— Я помню момент, когда мне сказали, что у меня рак, — признавался Познер, став послом международной программы «Вместе против рака». — Было ощущение, что я на полном ходу влетел в кирпичную стену. Меня отбросило, я был в нокауте. Это воспринималось как смертный приговор. У нас в России до сих пор еще не всегда озвучивают такой диагноз, считая, что человека надо жалеть. Не жалеть его надо, а настраивать на борьбу. Мы ведь можем бороться!
Познер был против операции, хотел лечиться без хирургического «радиоактивными пулями», но затем приехал со слайдами к известному в США хирургу профессору Патрику Уолшу, директору Johns Hopkins Brady Urological Institute. Тот сказал, что нужна операция и гарантировал — да, дословно! — что все будет в порядке. 13 апреля 1993 года Познеру удалили опухоль. Курсов химиотерапии или радиотерапии Владимиру Владимировичу не назначили. Он восстановился сам.
— Я не ходил по улицам с плакатом «У меня рак» и не считал нужным всем об этом рассказывать, — вспоминает ведущий. — И с близкими было мало разговоров на эту тему. Они помогали мне очень обыкновенным отношением к происходящему. Тот факт, что у меня был рак, позволяет мне говорить: посмотрите на меня, я болел 20 лет назад и являюсь примером того, что эту болезнь можно преодолеть, если вовремя поймать ее и сделать все необходимое, Если считать, что рак – что-то посланное сверху, тогда с этим ничего нельзя сделать и медицина бесполезна? Это неправильно. И медицина не бесполезна, и рак – не наказание. Надо внутренне сказать себе и своей болезни: а вот нет! Не дождешься!
Теперь Познер по-прежнему ведет авторскую передачу, сайт, дает мастер-классы, снимает с Иваном Ургантом документальные проекты и не против посмаковать красное сухое в любимой Франции или США.
Юля Волкова: «У меня не было голоса»
Кто бы мог подумать, что в веселой и миниатюрной «татушке» Юле Волковой столько мужества! Пропавшая с радаров после распада группы «t.a.Tu» певица никогда не бравировала победой, но три года назад сделала неожиданное признание.
— В 2012 году во время обследования у меня обнаружили онкологию, — рассказала «Известиям» Волкова. — После необходимых анализов врачи подтвердили у меня рак щитовидной железы. Во время операции по удалению опухоли мне повредили голосовой нерв. Когда я очнулась после наркоза, то должна была заговорить, но у меня просто не было голоса, я лишь шептала. Это был самый критический момент в моей жизни.
Восстановившись, Юля записала четыре сингла, снялась в нескольких фильмах и продолжает воспитывать дочь Викторию (15 лет) и сына Самира (11 лет).
Юрий Николаев: «Мир почернел»
Бессменный ведущий «Утренней звезды», а потом и «Достояния республики» Юрий Николаев узнал о недуге в 2007 году. Все начиналось с аневризмы аорты.
— Когда совсем припекало, шел к ребятам со «скорой», которые дежурили на площадке, они выручали, кололи обезболивающее, — говорил ведщий. — Кроме них и моей жены никто не знал, что я перенес операцию. Через некоторое время Лена как человек обстоятельный сказала: «Пойдем в поликлинику, сделаем еще одну проверку». Я отнекивался: «Да нет времени, завтра съемки». «Это займет всего полдня». Лена (жена Элеонора) настояла. На следующий день поставили новый диагноз — рак».
Телеведущий Юрий Николаев.Фото: Иван МАКЕЕВ
Николаев уверял, что поначалу «мир почернел». Ведь от мамы, умершей от рака, он знал, что диагноз вызывает шок и заставляет замыкаться в себе. Однако не отчаялся и начал борьбу. Через пять лет после операции случился рецидив, потом еще один. Теперь Юрий Александрович регулярно проверяется, в декабре ему исполнится 71 год.
— Лена всегда помогала, поддерживала, выхаживала, — хвалил жену Николаев. — Как-то вспомнила, что двадцать лет назад я с группой артистов ездил на концерт в Чернобыль, чтобы поддержать тех, кто участвовал в ликвидации аварии. Тогда один из врачей мимоходом произнес: «Вам это еще откликнется». Может быть, он был прав, а возможно, такова воля Божья — каждому послать свое испытание.
Телеведущий настаивает на том, что выжить ему помогла помощь близких и вера. Он воцерковлен и верит, что Бог дал ему силы справиться с недугом: «Да, мне страшно, но жить-то надо. Я хочу жить».
Борис Корчевников: «Была одна мысль — лучше подготовиться к смерти»
Артист и телеведущий, глава телеканала «Спас» испытывал проблемы со слухом, но это не казалось критичным. Борис Корчевников работал в эфире со слуховым аппаратом, а во время телефонных интервью просил собеседников говорить громче. Но позже выяснилось, что проблема залегает гораздо глубже — у актера обнаружили опухоль в голове. К счастью, доброкачественную. В 2017 году в эфире передачи «Прямой эфир», посвященной онкологическим заболеваниям, Корчевников заявил, что тема ему близка.
— Подумал, что теперь смогу жить полноценно, — объяснил ведущий. — Потому что именно тогда, когда мы думаем, что можем умереть, мы начинаем жить полной жизнью. У меня была одна мысль: лучше подготовиться к смерти, к встрече с Богом. Я точно понимал, что Он не заберет меня раньше, чем положено, чем я буду к этому готов. У меня было большое количество дел, которые я не успел закончить, реализовать здесь, и мне следовало поторопиться.
В 2015 году Корчевникову сделали трепанацию черепа. Через короткий промежуток времени он вышел в эфир, продолжив вести исповедальное шоу «Судьба человека». Курсы терапии не могли не сказаться на здоровье актера — пострадал гормональный фон. Он поправился на 14 килограммов, что нельзя было не заметить в кадре. Мало кто понимал, в чем проблема, поэтому в инстаграме и комментариях над Борисом зло насмехались.
— Мне приходилось читать про себя столько недоброго: как я разжирел, — вспомнил Корчевников. — Хватало сил относиться к этому с улыбкой. Я бы в принципе с этим бы не справился, если бы на самом деле болел. Я работал, работаю и все слава Богу. Здоровье мое неидеальное после операции, но бывают истории намного хуже, и нет ничего в моем организме, что меня бы делало нетрудоспособным.
Источник
СПИД.ЦЕНТР приводит истории шести известных людей, которые боролись с раком и победили его. Они публично делились своим опытом, надеясь таким образом помочь другим и подтолкнуть всех остальных к более внимательному отношению к собственному здоровью.
Синтия Никсон, актриса
Синтия Никсон впервые узнала о раке груди в 12 лет — тогда в первый раз заболела ее мама Энн Нолл Никсон. После у Энн было еще два рецидива. В 2006 году во время плановой маммографии рак груди обнаружили у самой Синтии. Опухоль выявили на ранней стадии, поэтому тяжелого курса химиотерапии удалось избежать. Потребовались только лампэктомия (операция, при которой удаляется лишь часть молочной железы, где расположена опухоль, и небольшой объем нормальной ткани) и облучение. Еще несколько лет после операции Никсон принимала противоопухолевый препарат Тамоксифен.
Публично о раке груди Никсон не рассказывала два года. О диагнозе знали только близкие. «Детям я сказала, что в правой груди у меня обнаружили рак. Очень маленький и на ранней стадии. Мне сделают операцию, и я пройду шесть недель лучевой терапии. Бабушка [Энн Нолл] тоже через это прошла, и со мной все будет в порядке», — говорила Никсон в одном из интервью.
Поле болезни Никсон стала амбассадором «Организации борьбы с раком молочной железы имени Сьюзан Г. Комен». Также она рассказывает о раке груди во время публичных выступлений, делая акцент на том, что именно опыт ее матери помог самой Синтии вовремя обнаружить опухоль и начать лечение.
Светлана Сурганова, певица
В 1997 году на вечеринке у друзей тридцатилетняя Светлана Сурганова ради шутки подняла 16-килограммовую гирю, из-за чего у нее произошел разрыв кишечника. Уже после того, как она вернулась домой, ее забрали на скорой в дежурную больницу на Фонтанке. Во время операции врачи обнаружили у певицы злокачественную опухоль кишечника.
по теме
Лечение
«Химия» и жизнь: мифы о раке
Сурганова проходила лечение в петербургском онкоцентре, где ей провели еще одну операцию, а через три месяца певица вернулась к работе.
«Меня подбадривал пример прекрасной ленинградской актрисы Гликерии Богдановой-Чесноковой. У нее было подобное заболевание. Она обматывала себя какими-то простынями, бандажами и играла на сцене, плясала, снималась в кино», — рассказывала Сурганова в интервью «Собеседнику».
Последнюю восстановительную операцию ей провели в 2005 году, сейчас она здорова и до сих пор рассказывает о своем опыте в интервью. По словам Сургановой, самое важное — не бояться проходить обследования. «Я не обращалась [к врачам]: честно признаюсь, боялась. Знаете, я же понимала, что мне будут делать такую неприятную процедуру, как ректороманоскопию. Сейчас понимаю, что проверять свой организм нужно, несмотря на неприятные процедуры. Хотя бы раз в год обследуйтесь, переборите свой страх или лень! Чем раньше у вас обнаружат опухоль, тем больше надежды на выздоровление. Мне повезло, что диагноз мне поставили на второй стадии. Но к врачам я попала уже не по своей воле».
Хью Джекман, актер
В 2013 году Хью Джекман заметил странное пятно на носу. Сначала он думал, что это простая ссадина, какие у него нередко остаются после съемок «Росомахи». Но ссадина все не заживала. Тогда Джекман по настоятельному совету супруги обратился к врачу.
После визита он опубликовал пост в своем Инстаграме: «Деб сказала, чтобы я проверил пятно на носу. Она была права! У меня была базальноклеточная карцинома [распространенная медленно растущая форма рака кожи]. Пожалуйста, не будьте такими глупыми, как я. Проверьтесь. И пользуйтесь солнцезащитным кремом».
В интервью журналу People в 2015 году Джекман сказал, что стал «главным кандидатом» на рак кожи из-за того, что жил в Австралии (самая высокая заболеваемость раком кожи зафиксирована в Австралии и Новой Зеландии) и не пользовался солнцезащитным кремом.
За последние пять лет Джекману сделали шесть операций. Каждую он описывает в Инстаграме, чтобы рассказать подписчикам об опасности солнечных лучей. Чтобы контролировать заболевание, актер ходит на осмотры каждые три месяца. «Теперь это для меня норма», — говорит он.
В мае 2015 года Джекман выпустил линию солнцезащитных кремов для детей Pure Sun Defense.
Владимир Познер, телеведущий
«Я помню момент, когда мне сказали, что у меня рак. Было ощущение, что я на полном ходу влетел в кирпичную стену», — вспоминал Владимир Познер в интервью «Собеседнику» в 2013 году. Когда Познер узнал о диагнозе, ему было 59 лет.
По совету друга и коллеги Фила Донахью Познер решил перепроверить диагноз и обратился к одному из лучших врачей в США — Патрику Уолшу, который его подтвердил. 13 апреля 1993 года Владимиру Познер провели единственную операцию.
Первое время Познер боялся услышать на плановой проверке о новой опухоли, но за следующие 25 лет у него не было ни одного рецидива.
По словам телеведущего, публичный человек, которому доверяет большое количество людей, может повлиять на ситуацию с осведомленностью о заболевании и способах лечения. Поэтому в 2013 году Владимир Познер принял участие в движении «Вместе против рака» и записал в их поддержку видеообращение: «Тот факт, что у меня был рак, позволяет мне говорить: посмотрите на меня, я болел 20 лет назад и являюсь примером того, что эту болезнь можно преодолеть, если вовремя поймать ее и сделать все необходимое».
Лэнс Армстронг, велогонщик
Велогонщик Лэнс Армстронг узнал о своем диагнозе в 1996 году: рак яичка, распространившийся в легкие, мозг и брюшную полость. Врачи объяснили ему, что в этом случае шанс выжить в течение пяти лет составляет менее 50 процентов, поэтому лечение будет непростым.
по теме
Общество
Русская литература осваивает ВИЧ: интервью с автором повести «Плюс жизнь»
Сперва Армстронгу сделали радикальную орхиэктомию — удалили раковое яичко, после он прошел четыре курса химиотерапии, а следом пережил операцию на головном мозге. Уже через 4 месяца врачи сообщили, что раковых клеток не осталось. Армстронг смог не только вылечиться, но и вернуться к карьере велогонщика.
Через год Армстронг основал фонд The Lance Armstrong Foundation, который до сих пор помогает людям, заболевшим раком. За первые 15 лет работы фонду удалось собрать порядка 500 000 000 долларов, которые пошли на поддержку онкобольных.
В 2012 году имя Армстронга убрали из названия фонда из-за допингового скандала. Сейчас он называется Livestrong Foundation и также продолжает свою работу.
Эдуард Мацаберидзе, актер и телеведущий
В мае 2018 года актер и телеведущий Эдуард Мацаберидзе рассказал в Инстаграме, что у него обнаружили лимфому.
В течение следующего полугода Мацаберидзе прошел шесть курсов химиотерапии и уже в ноябре рассказал, что здоров.
Во время лечения актер вел блог, в котором рассказывал о ходе лечения, не переставая шутить о болезни. «Смысл плакать? Это уже есть, ты либо с эти борешься, либо нет. Я выбрал первый вариант, так почему бы не делать это весело. Я открылся и смеялся, так мне было легче проходить этот путь», — считает Мацаберидзе.
Позже актер рассказал о своем опыте в «Вечернем Урганте», а в конце передачи попросил телезрителей раз в три месяца или хотя бы полгода сдавать кровь, а раз в год делать рентген и флюорографию.
Источник
