Как вылечить частое мытье рук

11 апреля 2016

12929

  Андрей Иванчинов-Маринский

   Врач-психотерапевт 

Навязчивое мытье рук

Когда сталкиваешься с таким симптомом, сразу, автоматически, хочется отнести его к обсессивно-компульсивному расстройству. Картина такого навязчивого мытья, при котором человек, например, каждые 15-20 минут моет руки и делает это очень тщательно, ассоциируется у многих со страхом загрязнения: иначе с какой бы стати человек стал постоянно мыться? Однако, как это часто бывает, на практике подобный симптом может означать нечто совсем другое.

Однажды ко мне обратились родители девочки 13 лет, у которой появилось навязчивое мытье рук. Каждые 15-20 минут она мыла руки, каждый день мылась в душе чуть ли не по часу. Если она сдерживалась и пыталась не мыть руки, у нее, по ее словам, появлялось внутреннее напряжение, которое на некоторое время проходило после мытья. Постепенно она перестала посещать школу; нельзя же все время отпрашиваться выйти то с одного урока, то с другого, чтобы помыть руки.

Родители были в растерянности, опасались психиатрического заболевания, и в конце концов обратились к психотерапевту. По просьбе родителей психотерапия проходила на дому. Наша первая с встреча с пациенткой (назовем ее Нина) проходила в ее комнате. Нина села как можно дальше от меня и всем своим видом и поведением выказала полное нежелание разговаривать.

Прошла первая встреча, вторая…ничего не менялось. Нина разговаривала крайне неохотно. Узнать от нее что-либо о причинах возникновения ее симптома — хотя бы какие-то ее предположения, переживания не получалось.

В течение нескольких последующих встреч я рассказывал Нине разнообразные истории, взятые из реальной жизни или выдуманные. Я надеялся, что какая-нибудь из этих историй вызовет у Нины эмоциональную реакцию, ориентируясь на которую я смогу сделать предположение о причинах ее симптома. Но сколько я ни старался, ничего не получалось. Нина слушала мои рассказы весьма равнодушно.

Тогда, следуя одному мудрому совету, чтобы разговорить Нину, я попросил у нее помощи. Я рассказал ей, что у меня есть племянница 16 лет, которая не умеет знакомиться с молодыми людьми. Племянница просит меня помочь ей разрешить эту проблему, а я не знаю, что ей ответить (все это была выдумка). Не могла бы Нина мне помочь и рассказать, какие она использует способы, для того, чтобы знакомиться на улице?

Сначала Нина не верила мне и оставалась подозрительной, но я говорил очень искренне и убедительно, и, в конце концов, Нина разговорилась. Она рассказала мне, как нужно обращать на себя внимание молодых людей, потом мы поговорили о ее жизни, о школе, и о ее симптоме.

Во время разговора Нина сказала: «Мне кажется, что если папа снял бы мне отдельную квартиру, то у меня бы все прошло». Сейчас я уже не помню всех деталей — это происходило уже довольно давно, но тогда, в контексте нашего общения, эта фраза вызвала у меня своеобразное озарение: не могу объяснить почему, но я вдруг понял, что главная функция этого навязчивого мытья рук — защита от родителей.

Родители у Нины были довольно строгими, и каждый со своей стороны оказывал на нее определенный прессинг. В силу своего характера Нина не могла вступить с ними в прямую конфронтацию. Когда у нее появился этот навязчивый симптом, давление родителей стало гораздо слабее. Более того, у нее появилась причина не ходить в школу.

Как только стала понятна функция симптома, появился и план лечения. На следующем сеансе я стал рассказывать Нине о тех пациентах в своей практике, чье состояние выглядело особенно патологическим и неприятным. Я старался делать это так, чтобы на бессознательном уровне вызвать у нее ассоциацию между тем, что происходит с ней и тем, что происходило с этими пациентами.

Например, я рассказал ей об одном человеке, который семь лет просидел на диване не вставая с него в буквальном смысле этого слова. На этом диване он ел, спал, ходил в туалет. Рассказанное вызвало бурную эмоциональную реакцию: видимо, бессознательно Нина действительно провела параллель. В этот момент я спросил ее, насколько сильно она хочет выздороветь? Нина подтвердила свое самое горячее и решительное желание.

Тогда я сказал ей, что выздоровление произойдет, если она выполнит данное мной задание, но дать обещание о его выполнении надо заранее, до того, как она узнает, в чем задание заключается. После некоторого колебания и моих уверений, что это задание никоим образом не унизит ее человеческое достоинство, Нина согласилась.

Задание состояло в следующем: надо было мыться под душем два раза в день по часу, засекая время по таймеру. Руки следовало мыть с той же частотой и в том же режиме, как она делала это сама, но помимо того, необходимо было мыть их дополнительно по десять минут всегда, когда родители приходили на кухню.

Кроме того, мы договорились, что Нина не будет требовать никаких дополнительных объяснений и не будет ни с кем это задание обсуждать.

Родителям Нины я объяснил, что задание, которое она будет выполнять — это не шутка, и что его выполнение гарантирует излечение от симптома на тысячу процентов. И поэтому они должны отнестись к выполнению Ниной задания абсолютно серьезно, без всякого сарказма и с пониманием. И родители прониклись серьезностью задачи.

При следующей встрече, которая состоялась через неделю, я узнал, что Нина стала мыться как все обычные люди. Что же произошло? Во-первых, мыться по той схеме, которая была ей предписана, это тяжелое испытание, оно утомляет и вызывает желание отказаться от чрезмерного мытья, то есть, отказаться от симптома.

Во-вторых, сам факт того, что какой-то психотерапевт указал ей, что ей следует делать, вызывает протест, что тоже мотивирует отказаться от чрезмерного мытья. Но самое главное — это изменение реакции родителей. Если раньше, когда Нина усиленно мылась, у родителей возрастала тревога, то теперь, наблюдая, как Нина выполняет задание, они все больше и больше расслаблялись; теперь усиленное мытье, назначенное врачом, означало для них выздоровление.

И симптом перестал быть средством эмоционального контроля над родителями, то есть утратил свою функцию.

В течении двух заключительных сеансов Нина обрушила на меня поток агрессии, заключавшийся в насмешках над моей внешностью, манерами, результатами психотерапии и.т.д. Возможно, это была агрессия, которую Нина хотела бы, но не могла выразить своим родителям.

Возможно, это была вполне оправданная злость на психотерапевта, который лишил ее такого хорошего способа самозащиты. Таким образом, на заключительном этапе я сыграл роль громоотвода.

Итак, на поверхности можно было бы рассматривать данный случай как обсессивно-компульсивное расстройство со страхом загрязнения. По существу, скорее, речь идет о расстройстве демонстративного типа. Страх загрязнения, который, возможно, и был, имеет весьма несущественное значение, поскольку главной функцией симптома были эмоциональный контроль над родителями и защита от их давления.

Через год мама Нины сообщила мне, что у Нины все хорошо и «заморочек» больше не появлялось, и что они с мужем полгода назад развелись. Наверное, это был тот самый случай, когда симптом ребенка скрепляет семью.

Можно ли считать этот случай успешным? С одной стороны, здесь не было глубинной психологической работы, проработки комплексов или особенностей характера.

С другой стороны — жизнь без симптома — это намного лучше и здоровее, чем жизнь с симптомом. И если считать это успехом, то он, без сомнения, принадлежит в первую очередь самой Нине: если бы она выбрала жизнь с симптомом, то ничего бы не получилось.  

Другие статьи автора:

Панические атаки: причины и лечение. Советы психолога

Психосоматические расстройства: причины, лечение, примеры из практики

Фобии: симптомы, причины, лечение

Эмоциональный самоанализ

Метки:

Обсессивно-компульсивное расстройство,